С. И. Буркова, О. А. Варинова // Русский жестовый язык. Первая лингвистическая конференция [Москва, 17 нояб. 2012 г.] : сб. ст. – Москва, 2012. – С.127-143.
1. Введение
В статье делается попытка обозначить некоторые территориальные и социальные причины варьирования русского жестового языка (РЖЯ), а также продемонстрировать некоторые различия в использовании РЖЯ его носителями в двух разных регионах России – Новосибирске и Москве. Известно, что звучащие языки неоднородны в территориальном и социальном отношении: «Язык никогда не бывает абсолютно единым, так как наряду с факторами, способствующими формированию его единства, действуют факторы, создающие его неоднородность» (Серебренников 1970: 451). Различные варианты языка принято делить на две группы – одни из них носят названия территориальных диалектов, другие известны как его социальные варианты или социальные диалекты (социолекты). Жестовые языки стали объектом лингвистического изучения сравнительно недавно, с 60-х гг. прошлого века после появления работ У. Стоке, посвященных исследованию американского жестового языка (ASL). Однако уже с самого начала исследователи обращали внимание на то, что жестовые языки, как и звучащие, варьируют на разных территориях и в разных социальных группах носителей. Так, еще в первом словаре ASL (Stokoe, Casterline, Cronenberg 1965) для обозначений многих понятий авторы приводят различные варианты жестов и обсуждают возможность обусловленности этих вариантов социолингвистическими факторами. В настоящее время существует уже достаточно обширная литература, посвященная проблеме территориальной и социальной дифференциации жестовых языков. Имеются работы, в которых подробно анализируются различные причины, обусловливающие варьирование жестовых языков на фонологическом, грамматическом и лексическом уровнях (см., например, Lucas, Bayley, Valli 2001, 2003, 2010); точечные исследования влияния на варьирование языка какого-либо одного экстралингвистического фактора (см., например, LeMaster, Dwyer 1991; LeMaster 1997); работы, в которых обсуждается общая методология исследования территориальной и социальной неоднородности жестовых языков (см., например, Hoopes, Rose et al. 2002). В грамматических описаниях многих жестовых языков Америки, Австралии, Новой Зеландии, Европы, Африки и Юго-Восточной Азии имеются специальные разделы, посвященные варьированию языка (см., например, Valli, Lucas 2002: 167–173; Sutton-Spence, Woll 2007: 23–38; Johnston, Schembri 2007: 43–50). Ряд исследований посвящен проблеме «язык или диалект»: при помощи количественных и качественных методов в них анализируется степень родственной близости тех или иных жестовых идиомов (см., например, Bickford 2005; Braem, Rathmann 2010; Hendriks 2008: 25–38; Schembri A., Cormier K. et al. 2010; Fisher, Gong 2010). Русский жестовый язык (РЖЯ), как и другие жестовые языки, тоже существует в виде многочисленных региональных вариантов, различается и использование РЖЯ в разных социальных группах его носителей. Однако исследований территориального и, тем более, социального варьирования РЖЯ до сих пор почти не проводилось, хотя такие исследования важны, они необходимы, прежде всего, для более полного систематического изучения языка, понимания его особенностей. В небольшом очерке РЖЯ Grenoble 1992 автор лишь отмечает, что ею обнаружено довольно много отличий на фонологическом и лексическом уровнях в использовании жестов ее информантами, проживающими в Москве, от соответствующих жестов, приведенных в словаре Гейльман 1975–1979, созданном преимущественно на базе санкт-петербургского варианта РЖЯ. При этом Л. Гренобль не берется судить о том, отражают ли обнаруженные ею расхождения действительно диалектное варьирование РЖЯ, или же они представляют собой проявление идиолектных различий. В очерке РЖЯ Давиденко, Комарова 2006а лишь упоминается о наличии в РЖЯ разных региональных жестов для обозначения одних и тех же понятий. В статье Давиденко, Комарова 2006б кратко отражены результаты небольшого экспериментального исследования, в рамках которого авторы при помощи метода лексической статистики попытались установить процентное соотношение совпадений и различий в использовании глухими жестов на территории бывшего Советского Союза и, таким образом, определить, что представляют собой идиомы, распространенные на данной территории – диалекты одного и того же языка или близкородственные, но самостоятельные языки. Исследование, в частности, показало, что наибольшие различия по сравнению с РЖЯ, распространенным на территории Российской Федерации, обнаруживаются на территории Армении, а наименьшие – на территории Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. Однако сами авторы замечают, что полученные ими результаты следует рассматривать скорее как предварительные наблюдения, чем как окончательные выводы – для последних необходимо более масштабное и систематическое исследование.
2. Факторы, обусловливающие варьирование жестовых языков
Среди причин, обусловливающих территориальную неоднородность звучащих языков, основной является ослабление связей и относительная территориальная изоляция различных группировок языковой общности (Серебренников 1970: 451). Как отмечается в Вахтин, Головко 2004, социальную неоднородность языка можно объяснить с помощью сходных понятий: социальных границ и социальной дистанции. Речь разных людей различается в зависимости от принадлежности их к определенному социальному классу, их пола, возраста, этнической или религиозной принадлежности и т. д. Чем разнообразнее общество, тем разнообразнее его языковые варианты. При этом степень варьирования языка обратно пропорциональна его социальному статусу: чем выше статус, тем меньше вариантов (Ук. соч.: 50–52). Все сказанное справедливо и по отношению к жестовым языкам. Например, в австралийском жестовом языке (AUSLAN) имеются два основных диалекта – северный ( в штатах Новый Южный Уэльс и Квинсленд), и южный (на остальной территории Австралии), между которыми имеются довольно отчетливые различия, проявляющиеся, например, в использовании разных жестов для обозначения цветов спектра, временных интервалов и т. д. Пожилые носители, старше семидесяти лет, гораздо шире, по сравнению с другими возрастными группами глухих, используют дактильные обозначения. Жест приветствия HI более типичен для мужчин, чем для женщин, предпочитающих жест HELLO. Имеются различия в использовании жестов, обозначающих религиозные понятия, глухими, принадлежащими к разным религиозным конфессиям (Johnston, Schembri 2007: 45–49). Афроамериканское сообщество глухих в США использует свой собственный диалект американского жестового языка (ASL) (Emmorey 2002: 9–10). В исследованиях LeMaster, Dwyer 1991; LeMaster 1997 приводятся интересные примеры гендерно обусловленных различий в ирландском жестовом языке (ISL). Однако, как отмечается в Lucas, Bayley, Valli 2003, в варьировании жестовых языков наблюдаются и некоторые специфические особенности, связанные исключительно со спецификой сообщества глухих. В частности, имеет значение то, из какой семьи происходит глухой – слышащих или глухих родителей, в какой среде и в каком возрасте он начал усваивать жестовый язык. В первую очередь это отражается на степени владения глухим индивидом жестовым языком и, соответственно, организации им своего речевого поведения. Кроме того, исследования, проведенные на материале британского жестового языка (BSL), показали, что в речи глухих из семей глухих или из семей слышащих наблюдаются довольно заметные различия в использования жестового пространства, референциальных средств BSL, артикуляции (Sutton-Spence, Woll 2007: 24). Огромную роль играют принятая в том или ином регионе политика школьного образования глухих, методологическая позиция сурдопедагогов, как и в какой мере распространенный на данной территории национальный звучащий язык взаимодействует с жестовым языком. Кроме того, в Sutton-Spence, Woll 2007 указывается на необходимость уточнения понятия «социальный класс» применительно к сообществам глухих. Например, в британском английском языке различия между социальными классами базируются, прежде всего, на размере дохода человека и уровне его образования. Однако, как отмечают авторы указанной работы, нет оснований полагать, что точно такие же социальные классы имеются среди британских глухих. Проведенные исследования показывают, что глухие, как правило, работают на менее квалифицированных работах по сравнению со слышащими, поэтому доход в данном случае не является надежным показателем. До недавнего времени только единичные представители сообщества глухих имели возможность обучаться в университетах, соответственно, и по этому признаку невозможно проводить параллель со слышащими (Ук. соч.: 23). Даже универсальная причина языковой неоднородности – территориальная обособленность отдельных групп носителей – имеет свою специфику в сообществе глухих. Отдельные группы глухих обособлены значительно больше по сравнению со слышащими. Как правило, люди с нарушениями слуха обучаются в специализированных учебных заведениях, которых, по сравнению с обычными детскими садами и общеобразовательными школами, гораздо меньше и которые, как правило, значительно удалены друг от друга. При этом у глухих до недавнего времени практически не было возможности общаться друг с другом на каком-либо жестовом языке на расстоянии, поскольку жестовые языки не имеют письменной формы и не могут использоваться при разговоре по телефону. Возможность такого общения появилась лишь в последнее время благодаря развитию технических средств коммуникации и интернета.
3. Основные причины варьирования РЖЯ
Многие из факторов, перечисленных в предыдущем разделе настоящей статьи, играют важную роль и в использовании РЖЯ его носителями. В частности, группы носителей РЖЯ тоже с раннего возраста оказываются обособленными друг от друга. Специализированных учебных заведений для глухих и слабослышащих в нашей стране не так много и они расположены достаточно далеко друг от друга. Например, в Новосибирской области для детей с нарушениями слуха имеется всего два специализированных детских сада (оба в Новосибирске) и три школы – в Новосибирске, Куйбышеве и Искитиме. Разными оказываются условия, в которых происходит усвоение РЖЯ глухими индивидами. Если глухой или потерявший в раннем детстве слух ребенок происходит из семьи слышащих родителей, то, как правило, практически до трехлетнего возраста он даже не начинает осваивать жестовый язык. Это обусловлено, прежде всего, методологической позицией сурдопедагогов, которые в первую очередь занимаются развитием устной речи и слуха ребенка. В свою очередь, и родители в таких семьях, прислушиваясь к рекомендациям сурдопедагогов, направляют все свои усилия на развитие у ребенка навыков артикуляции звуков, чтения по губам, слуха, игнорируя возможность освоения самим и применения в дальнейшем в общении с ребенком жестового языка; большинство слышащих родителей владеют только дактильной азбукой. В специализированных детских садах РЖЯ в воспитательном процессе тоже практически не используется, за исключением дактильной азбуки. Однако в детских садах дети из семей слышащих родителей все же начинают получать первые навыки владения РЖЯ – обычно от своих глухих сверстников из семей глухих, гораздо реже – от педагогов и воспитателей. Глухой ребенок из семьи глухих родителей находится в гораздо более благоприятных условиях для овладения жестовым языком – он сразу получает от взрослых модель беглого владения РЖЯ. Однако и в процесс овладения РЖЯ ребенком глухих родителей зачастую активно вмешиваются сурдопедагоги или слышащие родственники, навязывая родителям представление о том, что общаться с ребенком на жестовом языке плохо, что это тормозит его речевое и умственное развитие, что необходимо использовать только звучащий язык. В специализированных школах для учащихся с нарушениями слуха до сих пор господствует «устный метод» обучения, в котором формально РЖЯ отводится роль вспомогательного средства, а фактически он, чаще всего, совершенно не используется в учебном процессе. Дети из семей слышащих родителей осваивают РЖЯ в таких школах от своих сверстников из семей глухих, старшеклассников, или же от глухих или владеющих РЖЯ слышащих педагогов и воспитателей, причем последние в школах – большая редкость. Кроме того, в школах, в зависимости от их специализации – для глухих детей или для слабослышащих – используются разные системы обучения, принятые в сурдопедагогике, и это тоже сказывается на варьировании РЖЯ. Так, в Новосибирской области одна из школ предназначена для обучения слабослышащих детей, а другая – для глухих. В первой вся система обучения строится без использования РЖЯ, на нем детям зачастую запрещают общаться даже между собой. Максимум, что привлекается к использованию в учебном процессе из арсенала РЖЯ – дактильный алфавит. Во второй школе РЖЯ не запрещается столь категорично и, соответственно, гораздо шире используется детьми. В результате дети из второй из названных школ гораздо лучше владеют РЖЯ. Общаясь между собой, дети в специализированной школе нередко для обозначения тех или иных понятий изобретают собственные жесты, отличные от жестов, используемых для обозначений этих же понятий в другой школе. Таким образом, не только проживание глухих в разных регионах страны, но даже их обучение в разных школах в пределах одного города сказывается в варьировании РЖЯ. Следует, правда, заметить, что образовательное учреждение может быть не только фактором, обусловливающим варьирование РЖЯ, но и наоборот, способствовать языковой консолидации. Так, в Новосибирске имеется единственное за Уралом учреждение, предоставляющее возможности получения среднего и высшего профессионального образования инвалидам, в том числе и лицам с нарушениями слуха – Институт социальной реабилитации Новосибирского государственного технического университета. Его студентами являются глухие из разных регионов России, носители разных вариантов РЖЯ. Студенты проживают в одном общежитии, постоянно общаются друг с другом, а также с переводчиками-носителями новосибирского варианта РЖЯ. В процессе такого взаимодействия постепенно формируется некоторый «наддиалектный» вариант РЖЯ – аналог койне в звучащих языках, базой которого является новосибирский вариант РЖЯ. Принадлежность глухих к разным возрастным группам тоже сказывается на использовании ими РЖЯ. В качестве примера можно привести выбор разных способов выражения отрицания пожилыми и молодыми носителями РЖЯ. Так, в речи новосибирских глухих пожилого и среднего возраста отрицание от глагола ‘любить’ обычно выражается супплетивным способом – при помощи жеста НЕ.ЛЮБИТЬ, отличающегося по конфигурации руки и другим параметрам от жеста ЛЮБИТЬ. Молодые носители РЖЯ отрицание в данном случае чаще выражают при помощи аналитической конструкции, состоящей из жеста ЛЮБИТЬ и служебного отрицательного жеста.
4. Региональные различия между новосибирским и московским вариантами РЖЯ на примере тематических групп «Пища» и «Родственные отношения»
Исследование варьирования РЖЯ – сложная, масштабная и трудоемкая задача, для решения которой необходимы усилия многих специалистов, а кроме того, и самих носителей РЖЯ. Цель настоящей статьи гораздо уже – мы лишь попытались обозначить ряд территориальных и социальных причин варьирования РЖЯ и продемонстрировать некоторые региональные различия между новосибирским и московским вариантами РЖЯ, а также различия, обусловленные параметром «возраст», на примерах двух тематических групп лексики. Исследование проводилось нами на материале, полученном от носителей РЖЯ, проживающих в Новосибирске, а также на материале, представленном в словарях Фрадкина 2001; Базоев и др. 2009; Spreadthesign, отражающих преимущественно речь носителей РЖЯ, проживающих в Москве. Список слов для опроса информантов формировался в несколько этапов. Один из авторов настоящей статьи – О. А. Варинова – является носителем новосибирского варианта РЖЯ, слышащей из семьи глухих родителей. Сначала ею, с опорой на собственную языковую интуицию, был проведена сплошная выборка из названных словарей. Были отобраны те жесты, которые полностью или частично отличаются от жестов, используемых новосибирскими глухими для обозначения соответствующих понятий. Полученные 184 жеста2 были затем распределены по тематическим группам3. Наибольшее количество несовпадений выявилось в тематической группе «Пища», однако существенные различия заметны и в других группах: «Временной интервал», «Животные», «Профессии», «Названия стран и городов», «Родственные отношения». Предварительно можно также предположить, что большие расхождения имеются и в некоторых других тематических группах, в первую очередь, связанных с современными реалиями, например, «Приборы и оборудование», «Образование». Однако подтвердить это предположение пока не представляется возможным, поскольку данные группы жестов слабо отражены в имеющихся словарях. Первичная выборка жестов еще не является показательной для выявления региональных различий в РЖЯ – какие-то расхождения могут иметь социально обусловленный или идиолектный характер (например, имеются «семейные» жесты, используемые только членами одной семьи). Поэтому далее списки слов, распределенных по тематическим группам были предложены для перевода другим носителям РЖЯ. На данном этапе исследования нами были опрошены 12 глухих – 9 женщин и 3 мужчин; из них 4 женщины и 2 мужчин в возрасте от 54 до 59 лет, 5 женщин и 1 мужчина в возрасте от 20 до 23 лет. Все информанты проживают в Новосибирске более 20-ти лет.
2 Словарь Фрадкина 2001 включает 1480 жестов; словарь Базоев и др. 2009 – около 1650 жестов; на сайте Spreadthesign представлено около 3500 жестов на РЖЯ. Таким образом, в сравнении со словарями Фрадкина 2001 и Базоев и др. 2009 первичный список жестов, отличающихся от соответствующих московских, составил около 11 %; в сравнении со списком жестов на сайте Spreadthesign – около 5%. 3 При разбиении лексики на тематические группы мы ориентировались на идеографические словари Морковкин и др. 1984; Баранов 1995.
Далее, в качестве иллюстрации различий между двумя региональными вариантами РЖЯ, мы описываем региональные различия в двух тематических группах жестов: «Пища» и «Родственники». В случае, когда имеются различия в использовании жестов носителями из разных возрастных групп, мы это тоже отмечаем.
4.1. Различия в тематической группе жестов «Пища»
В результате опроса информантов первично полученный список расхождений между новосибирском вариантом РЖЯ и вариантом, представленным в словарях Фрадкина 2001; Базоев и др. 2009; Spreadthesign, сократился. Информанты оценивают как отличающиеся от новосибирских 12 жестов. Описания4 этих жестов и их новосибирских аналогов представлены в Таблице 1.
Таблица 1. Различия между новосибирскими и московскими жестами в тематической группе «Пища» Слово Московский жест Новосибирский жест
блин Кончики указательного и большого пальцев каждой руки соединены между собой. Руками рисуется круг от себя, имитирующий форму блина.
Конфигурация та же. Руки движутся вперед-назад по отношению к корпусу говорящего. Кисти при движении вперед наклоняются вниз, а при движении к себе кончиками пальцев поднимаются слегка вверх.
вино Указательный палец несколько раз скользит от губ к подбородку.
Рука в конфигурации «О» несколько раз скользит по щеке вниз.
капуста Обе руки направлены раскрытыми ладонями к
Обе руки направлены раскрытыми ладонями к
корпусу говорящего. Ладонь правой руки несколько раз опускается вниз перед левой рукой.
друг другу, перпендикулярно корпусу говорящего. Ладони движутся попеременно вверх-вниз.5
колбаса Слегка согнуть пальцы; раздвигая руки в стороны, слегка распрямить пальцы, не прекращая движения рук в стороны; повторить несколько раз.
Указательным и большим пальцем правой руки на запястье левой руки двигать от себя-к себе, имитируя браслет.
копченый Правая рука ( по форме напоминающая жест ОГОНЬ) движется под левой рукой по кругу против часовой стрелки.
Указательный, средний и безымянный пальцы обеих рук одновременно выбрасываются в горизонтальном положении навстречу друг другу несколько раз.6
лапша Указательные пальцы обеих рук движутся одновременно в стороны по спирали.
1. Руки в конфигурации «Ю» движутся в стороны и обратно несколько раз. 2. Обе руки в конфигурации « Ю». Левая рука неподвижна; правая рука движется по спирали от левой руки. 3. Обе руки в конфигурации «4»; левая рука неподвижна, правая двигается в сторону от левой движением, имитирующим волну7.
орех Несколько раз постучать себя по подбородку краем согнутой ладони.
Коснуться средним пальцем щеки, затем, раскрыв ладонь, коснуться щеки ладонью.8
печенье 1. Руки в конфигурации «П». Пальцы правой руки скользят к кончикам пальцев левой руки, переворачиваются и скользят в направлении запястья левой руки. 2. Ладонь правой руки в конфигурации «Ж». Кончики пальцев касаются правой стороны подбородка. Ладонь поворачивается, опираясь на кончики пальцев.
Пальцы рук в конфигурации « П», лежащие друг на друге, поочередно движутся вверх-вниз.
помидор Обе руки в конфигурации «500» движутся на уровне груди по кругу относительно друг друга.
Одна рука в конфигурации «500» движется по кругу (против часовой стрелки) у рта.
шоколад Руки на уровне груди в конфигурации « Э» движутся в разные стороны несколько раз.
1. Правая рука в конфигурации «Ы» движется у рта вперед-назад несколько раз. 2. Правая рука в конфигурации «Ш» движется у рта вперед-назад несколько раз.
яблоко Рука в конфигурации «500» несколько раз скользит по щеке вниз.
Рука в конфигурации «500» несколько раз скользит по щеке по кругу по часовой стрелке.
яйцо 1. Рукой в конфигурации «Х» несколько раз коснуться губ. 2. Несколько раз рукой в конфигурации « О» коснуться губ.
Правой рукой в конфигурации « Р» или « О» несколько раз коснуться губ, распрямляя при этом пальцы9.
4 Характеризуя исполнение жеста, мы опираемся на приемы словесного описания, условные обозначения и терминологию, принятые в словаре Фрадкина 2001: 8.
5 Один информант (женщина, 59 лет) использует жест, совпадающий с московским.
6 Все молодые информанты затруднялись с переводом на РЖЯ слова копченый, они показывали его при помощи дактильной азбуки.
7 Данный жест отмечен только у одного информанта (мужчины 20-ти лет).
8 Все информанты используют также и соответствующий московский жест. Причины выбора того или другого варианта пока не ясны 9 Данный жест отмечается только у молодых информантов. Информанты из старшей возрастной группы используют жесты, идентичные первому или второму вариантам московских жестов.
Основными параметрами жеста, релевантными для его описания, являются конфигурация (форма руки), локализация (место исполнения жеста), движение и ориентация ладони. В таблице 2 приведены сходства и различия в параметрах соответствующих новосибирских и московских жестов, входящих в тематическую группу «Пища». Как можно видеть, расхождения между жестами носят различный характер. Например, жесты БЛИН, ПЕЧЕНЬЕ и ЯБЛОКО различаются в новосибирском и московском вариантах только характером движения. У жеста КАПУСТА различаются характер движения и ориентация ладоней при сохранении конфигурации и локализации. У жеста ВИНО различаются конфигурация и, частично, локализация при одних и тех же ориентации и характере движения. У жеста ПОМИДОР различаются локализация и ориентация, у жеста ЯЙЦО – конфигурация и характер движения. Как известно, указанные параметры жеста могут выступать в качестве аналогов фонем в звучащих языках – элементарных единиц, не обладающих собственным значением, но помогающих различать между собой значимые единицы языка – морфемы или слова. С другой стороны, эти же параметры или их сочетания могут выступать в качестве функциональных аналогов морфем в звучащих языках. Пока сложно однозначно судить, какие из выявленных различий в использовании рассматриваемых жестов можно квалифицировать как фонологические, а какие – как лексические. Возможно, в одних жестах в качестве аналога корневой морфемы или основы слова выступает конфигурация руки, самостоятельно или в сочетании с определенным характером движения; в других более важными для передачи лексического значения оказываются локализация и/или характер движения. На данный момент однозначно можно говорить только о наличии лексических различий при передаче значений «копченый», «орех», «колбаса», «лапша» и «шоколад». В новосибирском и московском вариантах РЖЯ эти значения передаются разными жестами. У жестов КОПЧЕНЫЙ, ЛАПША и ОРЕХ в рассматриваемых вариантах РЖЯ совпадает только локализация – в нейтральном жестовом пространстве, в котором исполняется большинство жестов. Жесты КОЛБАСА и ШОКОЛАД различаются по всем параметрам.
Таблица 2. Сходства и различия в параметрах соответствующих новосибирских и московских жестов, принадлежащих к тематической группе «Пища»
Жест Конфигурация
Локализация
Характер движения
Ориентация
БЛИН + + – +
ВИНО – – + +
КАПУСТА + + – –
КОЛБАСА – – – –
КОПЧЕНЫЙ – + – –
ЛАПША – + – +
ОРЕХ – + – –
ПЕЧЕНЬЕ + + – +
ПОМИДОР + – + –
ШОКОЛАД – – – –
ЯБЛОКО + + – +
ЯЙЦО – + – +
4.2. Различия в тематической группе жестов «Родственные отношения»
Из жестов, представленных в словарях Фрадкина 2001; Базоев и др. 2009; Spreadthesign, относящихся к тематической группе «Родственные отношения», новосибирские информанты оценивают как отличающиеся от соответствующих новосибирских 5 жестов. Данные жесты и их новосибирские аналоги представлены в Таблице 3.
Таблица 3. Различия между новосибирскими и московскими жестами в тематической группе «Родственные отношения»
Слово Московский жест Новосибирский жест
бабушка Рука в конфигурации «А» движется по щеке, не отрываясь, по кругу.
Рука в конфигурации жеста ВОСКРЕСЕНЬЕ, уткнувшись в щеку, движется в запястье вперед-назад.
дедушка Рука внизу подбородка. Все пальцы несколько раз опустить и поднять, имитируя бородку.
Рука в конфигурации «Ы» стучит несколько раз по подбородку10.
внук Сочетание жестов СЫН и НАСЛЕДНИК
Дактильное обозначение В-Н-У-К11
внучка Сочетание жестов ДОЧЬ и НАСЛЕДНИК
Дактильное обозначение В-Н-У-Ч-К-А12
племянник 1. Рука у лица. Указательный и средний пальцы завести за большой палец, слегка отодвинуть
Рука у лица. Указательный и средний пальцы согнуть и, прикасаясь к щеке, несколько раз руку от лица и резко выпрямить руку в конфигурации «Л» 2. Рука у лица. Перебирать двумя пальцами у щеки
повернуть руку в запястье вперед-наза
10 Два информанта (брат и сестра, 20-ти и 23-х лет соответственно) показали жест, идентичный московскому.
11 У всех опрошенных информантов.
12 У всех опрошенных информантов.
3 Все информанты из старшей группы показали жест, идентичный московскому. Отличающийся жест используют молодые информанты.
В таблице 4 приведены сходства и различия в параметрах соответствующих новосибирских и московских жестов, входящих в тематическую группу «Родственные отношения». Как видим, в данной группе три жеста – БАБУШКА, ДЕДУШКА и ПЛЕМЯННИК – в новосибирском и московском вариантах РЖЯ различаются конфигурацией и характером движения. Для передачи значений «внук» и «внучка» московские носители РЖЯ используют сочетания жестов, а новосибирские носители предпочитают передавать данные значения при помощи дактильного алфавита.
Таблица 4. Сходства и различия в параметрах соответствующих новосибирских и московских жестов, принадлежащих к тематической группе «Родственные отношения»
Жест Конфигурация
Локализация
Характер движения
Ориентация
БАБУШКА – + – +
ДЕДУШКА – + – +
ВНУК – – – –
ВНУЧКА – – – –
ПЛЕМЯННИК – + – +
Таким образом, даже на примере рассмотренных небольших групп жестов можно увидеть, что в РЖЯ глухих, проживающих в Новосибирске и Москве, имеются определенные различия. Зачастую они проявляются не в использовании абсолютно разных жестов, а в различии каких-либо параметров жеста, чаще всего – характере движения. Следует также отметить, что наибольшие отличия от московского варианта РЖЯ наблюдаются в Новосибирске у молодых носителей РЖЯ. Люди старшего поколения чаще используют жесты, совпадающие с аналогичными московскими.
Литература
Базоев В.З., Гаврилова Е.Н., Егорова И.А., Ежова В.В., Давиденко Т.П., Чаушьян Н.А. 2009. Словарь русского жестового языка. М.: Флинта. Баранов О.С. 1995. Идеографический словарь русского языка. М.: ЭТС. Вахтин Н.Б., Головко Е.В. 2004. Социолингвистика и социология языка. – СПб.: Гуманитарная академия. Гейльман И.Ф. 1975–1979. Специфические средства общения глухих. Дактилология и мимика. Ч. 1–4. – Л.: ЛВЦ ВОГ. Давиденко Т.П., Комарова А.А. 2006а. Краткий очерк по лингвистике русского жестового языка. В сб.: Современные аспекты жестового языка (сост. А.А. Комарова). М. 146–161. Давиденко Т.П., Комарова А.А. 2006б. Беречь разнообразие. В сб.: В едином строю, №10. 32. Морковкин В.В., Бёме Н.О., Дорогонова И.А., Иванова Т.Ф., Успенская И.Д. 1984. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь. М.: Русский язык. Серебренников Б.А. 1970. Территориальная и социальная дифференциация языка. В кн.: Б.А. Серебренников. Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 451–501. Фрадкина Р. 2001. Говорящие руки: Тематический словарь жестового языка глухих России. М.: «Сопричастность» ВОИ. Bickford J. 2005. The Signed Languages of Eastern Europe. SIL international. Braem P.B., Rathmann C. 2010. Transmission of sign languages in Northern Europe. In: D. Brentari (ed.) Sign Languages. Cambridge: Cambridge University Press. 19–45. Emmorey K. 2002. Language, Cognition and the Brain: Insights From Sign Language Research. Mahwah: Lawrence Erlbaum and Associates. Fisher S., Gong Q. 2010. Variation in East Asian sign language structures. In: D. Brentari (ed.) Sign Languages. Cambridge: Cambridge University Press. 499–542. Grenoble L. 1992. An overview of Russian Sign Language. Sign Language Studies, 21(77) Maryland: Linstok Press. 321–338. Hendriks H.B. 2008. Jordanian Sign Language: Aspects of grammar from a cross-linguistic perpective. Utrecht: LOT. Hoopes R., Rose M., Bayley R., Lucas C., Wulf A., Petronio K., Collins S. 2002. Analyzing Variation in Sign Languages: Theoretical and Methodological Issues. In: C. Valli, C. Lucas (eds.) Linguistics of American Sign Language: An Introduction. Washington DC: Gallaudet University Press. 394–415. Johnston T., Schembri A. 2007. Australian Sign Language: An introduction to sign language linguistics. Cambridge: Cambridge university Press. LeMaster B. 1997. Sex differences in Irish sign languagt. In: J. Hill, P. J. Mistry, L. Campbell (eds.) The Life of Language: Papers in Honor of William Bright. Berlin. 67–86. LeMaster B., Dwyer J. 1991. Knowing and using female & male signs in Dublin. Sign language Studies, 73. Maryland: Linstok Press. 361–396. Lucas C., Bayley R. 2010. Variation in American Sign Language. In: D. Brentari (ed.) Sign Languages. Cambridge: Cambridge University Press. 451–475. Lucas C., Bayley R., Valli C. 2001. Sociolinguistic Variation in American Sign Language. Washington: Gallaudet University Press. Lucas C., Bayley R., Valli C. 2003. What’s Your Sign for Pizza?: An Introduction to Variation in American Sign Language. Washington: Gallaudet University Press. Schembri A., Cormier K., Johnston T., McKee D., McKee R., Woll B. 2010. Sociolinguistic Variation in British, Australian and New Zealand Sign Languages. In: D. Brentari (ed.) Sign Languages. Cambridge: Cambridge University Press. 476–498. Spreadthesign «Распространим жест» http://www.spreadthesign.com Stokoe W., Casterline D., Cronenberg C. 1965. A dictionary of American sign language on linguistic principles. Washington: Gallaudet College Press. Sutton-Spence R., Woll B. 2007. The Linguistics of British Sign Language. Cambridge: Cambridge University Press. Valli C., Lucas C. (eds.) 2002. Linguistics of American Sign Language: An Introduction. Washington: Gallaudet University Press.
Comments